Анастасия Лик - Нити судеб [СИ]
— Как только ты поправишься и сможешь без опасений плыть на корабле, мы сразу же поедем домой, — ответил полководец, а Лина изумлённо открыла рот. Она-то думала, что у мужа тут дела ещё остались, а оказывается вот оно как.
— Тогда сегодня же и отправимся.
— Лекарь говорит, что ты пока ещё нездорова.
— Максимилиан, местные лекари не слишком умные, — довольно грубо ответила Лина. — И я одна знаю больше, чем они все вместе взятые. Так что я готова к отбытию. И Кастора нужно отпустить домой.
— А его никто тут никто не держит, — пробубнил полководец, очень стараясь не смотреть на фракийца, которому уже давно следовало бы покинуть Византий. Но он почему-то домой не торопился, и практически всё свободное время проводил с Линой, развлекая её историями из своей жизни. Ничего плохого, в общем-то, и ни одного лишнего жеста или взгляда Максимилиан не видел, но всё равно было неприятно.
— Лисимаху полезно оставаться одному. Он собирается стать царём, а значит должен научиться справляться с проблемами самостоятельно, без моей помощи, — ответил Кастор, прекрасно понимая о чём думал грек. Но слишком свежи были воспоминания о крови Лины на руках, её слезах… как она звала своего мужа.
Кастор в очередной раз убедился, что эта женщина не для него, что она принадлежит другому, и телом, и духом, но уехать всё равно не мог.
— Завтра отправимся, — кивнул Максимилиан.
— Хорошо. Я хочу сходить к морю…
— Лина, раз мы завтра уезжаем, то мне нужно заняться делами, а одной я тебе покидать дворец не разрешаю.
— Кастор, составите мне компанию? — улыбнулась она фракийцу.
— Конечно, — поспешил ответить тот, увидев, что Максимилиан открыл рот от возмущения и хотел уже возразить.
Лина поднялась из-за стола, схватив попутно с него гроздь винограда, и пошла к мужу обнять его.
— Идите, у меня сегодня ещё много дел.
— Только долго не задерживайся, я хотела бы заснуть вместе с тобой, — шепнула она ему на ушко и незаметно поцеловала, зная, что Максимилиан не любит при посторонних подобного, но он вдруг обнял её и впился в нежные губы страстным поцелуем. Лина от неожиданности села ему на колени и инстинктивно обняла его за плечи.
— Максимилиан, если ты не остановишься, то о делах можешь забыть, — звонко рассмеялась она, отстраняясь от мужа. — Мне же одного поцелуя мало, и я потребую продолжения.
— Можешь идти, — уже холодным тоном сказал он, отпуская Лину и нежно погладив её по талии напоследок.
Кастор еле сдерживал улыбку. Полководец вёл себя словно неопытный и ревнивый юноша, и как будто видел рядом с собой соперника. И было не важно, что он царь Греции и эта женщина его жена.
Лина окончательно засмущалась, заметив взгляды в свою сторону, накинула на плечи белый плащ, и поспешила выйти из зала вслед за фракийцем.
— Как дела у Евпатора? — спросила она, когда они подошли к конюшне. — Он познакомился с городом?
— Разумеется… Лина, наверно тебе не стоит садиться на лошадь. Твоё ранение довольно тяжёлое, а ты так пренебрежительно относишься к нему…
— Ну а чего? Пешком что ли идти? — недовольно сморщилась она.
— Почему пешком? Колесницу можно взять.
— Колесницу… даже не знаю… не люблю я их, — потянула Лина и недоверчиво посмотрела на Кастора. — А вы хорошо управляетесь с ней? Мы не свалимся?
— О боги Лина, что ты такое говоришь? — засмеялся он в ответ и махнул рукой конюху, приказывая запрячь лошадей.
Через несколько минут перед ними уже стояла не очень большая закрытая конструкция на двух колёсах и Лина в очередной раз поразилась тому, насколько она была не похожа на классическую колесницу в её понимании. Она отличалась от военной, которую видела до этого на поле боя. В той было всего два огромных колеса и перекладина для возницы, и эта также довольно сильно отличалась от большой дорожной, на которой они с мужем возвращались из Фракии. Колесница, стоявшая перед ней была какой-то треугольной, с мордой дракона на носу и лапами сзади.
— Ох… — только и смогла сказать Лина и, стараясь не показать своей неуверенности, встала на подножку и уцепилась здоровой рукой за поручень.
Кастор усмехнулся такой нерешительности, встал за спиной девушки и взялся за поводья, стеганув их немного. Лошади медленно начали движения и как только дворцовые ворота миновали и выехали на главную дорогу, начали разгоняться.
— Кастор, уберите руку, — возмущённо произнесла Лина, когда мужчина уж слишком откровенно обнял её за талию.
— Не о том думаешь, — усмехнулся он. — Ты упадёшь, если я не буду держать тебя.
— Ну вы держите, а не обнимайтесь, — пробурчала она уже тише.
Хотя Кастор и прижимался к ней очень тесно, но действительно держал крепко, а это было делом не из лёгких. Руки у него было всего две, и второй он держал поводья, и при этом ему удавалось крепко стоять на ногах.
Фракиец только улыбнулся в ответ. Лина могла ворчать сколько угодно, но ему было всё равно, он наслаждался удивительным мгновением, зная, что это больше никогда не повторится. Золотистые волосы девушки переливались на солнце, а сладкий дурманящий аромат щекотал нос, напоминая о цветах.
В его руках побывало много женских тел, пышных, стройных, маленьких, больших, но Лина была другой. Под рукой он чувствовал подтянутый животик, к его груди прижималась крепкая спина, плечи и руки её были хорошо развитыми, сильными, и при этом она казалось удивительно нежной и мягкой.
Хотелось коснуться губами оголившейся шеи, попробовать на вкус её кожу, но нет. Пора уже заканчивать с этими желаниями.
Колесница быстро доехала до дальнего песчаного пляжа, и Кастор остановил коней.
— Ну вот, ничего страшного, — улыбнулся он, помогая девушке сойти на песок.
— А я и не боялась, — буркнула Лина в ответ, снимая сандалии на ходу, и пошла к морю, наслаждаясь горячим песком под ногами.
Кастор просто шёл рядом с девушкой и молчал. Она бесцельно прогуливалась по пляжу, мочила ноги в воде и казалось, что мысли её были где-то очень далеко.
— Искупаться бы… — грустно произнесла Лина.
— Рану нельзя мочить, тем более солёной водой.
— Да, я знаю… Кастор, а Евпатору понравился Византий? — вдруг спросила она и подняла на мужчину серьёзные глаза.
— Я не понимаю. Что значит понравился? — усмехнулся он.
— Ну вот вы любите свою страну?
— Да, разумеется.
— И Максимилиан любит Грецию, свой народ, а они любят его. Ведь нельзя управлять городом или страной искренне не любя её. А Евпатор? Понятно, что он не успел полюбить этот город, но ему хотя бы он нравится?
